Из книги Владимира Мегре, «Сотворение»

В какие времена совсем неважно, супруги жили. Долго не было у них детей. В преклонном возрасте жена рожала двух сыновей, двух близнецов, двух братьев. Тяжёлыми те роды были, и женщина, родив двух сыновей, в иной мир вскоре отошла.

Отец кормилиц нанимал, старался выходить детей, и выходил, и до четырнадцати лет растил. Но умер сам, когда пятнадцатый годок пошёл сынам. Похоронив отца, два брата в скорби в горнице сидели. Два брата-близнеца. Их три минуты разделяли в появлении на свет, и потому среди двоих один считался старшим, другой — младшим. После молчанья скорбного брат старший произнёс:

— Отец наш, умирая, свою печаль поведал нам о том, что мудрость жизни не успел нам передать. Как будем жить без мудрости с тобой, мой младший брат? Несчастным род без мудрости наш будет продлеваться. Над нами могут посмеяться те, кто успел мудрость от отцов принять.

— Ты не печалься, — младший старшему сказал, — в задумчивости часто ты бываешь, быть может, время так распорядится, что ты в задумчивости мудрость и познаешь. Я буду делать всё, что скажешь ты. Я без задумчивости жить могу, и всё равно мне жить приятно. Мне радостно, когда день наступает и когда закат. Я буду просто жить, трудиться по хозяйству, ты — мудрость познавать.

— Согласен, — старший младшему ответил, — только нельзя, оставшись в доме, мудрость отыскать. Здесь нет её, никем здесь не оставлена она, никто к нам сам не принесёт её. Но я решил, я — старший брат — и должен сам для нас обоих, для рода, что в веках продлится, всё мудрое, что в мире есть, найти. Найти и принести в наш дом, и подарить потомкам рода нашего и нам. Всё, что есть ценного от нашего родителя, с собой возьму и обойду весь мир, всех мудрецов из разных стран, познаю все науки их и в дом родной вернусь.

— Твой долог будет путь, — брат младший сочувственно сказал, — есть конь у нас, возьми коня, повозку, побольше нагрузи добра, чтоб меньше бедствовать в дороге. Я дома остаюсь и буду ждать мудрейшего тебя.

Надолго братья расставались. Прошли года. От мудреца шёл к мудрецу, от храма в храм, ученья познавал Востока, Запада, на Севере бывал и Юге старший брат. Великолепной память у него была, ум острый схватывал всё быстро и легко запоминал. 

Лет шестьдесят по миру ходил брат старший. Стали волосы и борода его седыми. Пытливый ум всё странствовал и мудрость познавал. И стал считаться из людей мудрейшим седой странник. Гурьбою следовали за ним ученики. Он проповедовал умам пытливым мудрость щедро. Ему внимали с восхищением и те, кто молод был, и старики. И впереди его о нём великая шла слава, селения оповещая на пути о мудреца пришествии великом. 

И в ореоле славы, окружён толпой учеников подобострастных, к селению, где в доме был рождён и из которого ушёл он юношей в пятнадцать, где не был шестьдесят он лет, всё ближе подходил седой мудрец. 

Все люди из селения встречать его пришли, и младший брат с похожей сединой навстречу выбежал ликуя, и голову склонил пред братом-мудрецом. И в умиленье радостном шептал:

— Благослови меня, мой брат-мудрец. Войди в наш дом, омою ноги я твои после дороги долгой. Войди в наш дом, мой мудрый брат, и отдохни.

Величественным жестом всем ученикам своим велел мудрец остаться на пригорке, принять дары встречающих, беседы мудрые вести и в дом вошёл за братом младшим. Сел у стола устало в горнице просторной величественный и седой мудрец. И младший брат стал тёплою водою его ноги омывать и слушать речи брата-мудреца. И говорил ему мудрец:

— Я выполнил свой долг. Познал учения великих мудрецов, своё учение создал. Я в доме ненадолго задержусь, теперь других учить — в том мой удел. Но раз тебе я обещал в дом мудрость принести, обещанное выполняя, я у тебя день погощу. За это время истины мудрейшие тебе, мой младший брат, я сообщу. Вот первая: все люди должны жить в саду прекрасном.

Чистым, с красивой вышивкою полотенцем ноги вытирая, хлопотал, всё угодить пытался младший старшему и говорил ему:

— Отведай, на столе перед тобой стоят плоды из сада нашего, сам для тебя их лучшие собрал.

Плоды разнообразные прекрасные вкушал мудрец задумчиво и продолжал:

— Необходимо, чтоб каждый на Земле живущий человек сам родовое дерево взрастил. Когда умрёт, то дерево его потомкам доброй памятью останется. Оно и воздух для дыхания потомков будет очищать. Все мы хорошим воздухом должны дышать.

Заторопился младший брат, захлопотал, сказал:

— Прости, мой мудрый брат, я позабыл открыть окно, чтоб воздухом ты свежим подышал. — Он занавесочки отдёрнул, распахнул окно и продолжал: — Вот воздухом двух кедров подыши. Их я посадил в тот год, когда ты уходил. Одну своей лопаткой лунку выкопал для саженца, а для второго ямочку твоей лопаткою копал, которою играл ты в детстве нашем.

Мудрец задумчиво на дерева взирал, потом проговорил:

— Любовь — великое есть чувство. Не каждому с любовью жизнь прожить дано. И мудрость есть великая — к любви днём каждым каждый должен устремляться.

— О, как ты мудр, мой старший брат! — воскликнул младший. – Великие познал ты мудрости, и я теряюсь пред тобой, прости, не познакомил даже со своей женой, — и крикнул, к двери обращаясь: — старушка, где же ты, моя стряпушка?

— Так вот же я, — в дверях весёлая старушка показалась, неся на блюде пироги парящие. — Я с пирогами задержалась.

Поставила пироги на стол, весёлая старушка игриво реверанс смешной пред братьями изобразила. И близко к брату младшему, своему супругу, подошла, сказала полушёпотом, но шёпот тот услышал старший брат:

— К тому ж ты, муженёк, прости меня, уйду сейчас, прилечь должна.

— Да что ж ты, непутёвая, вдруг отдыхать решила. Гость дорогой у нас — мой брат родной, а ты…

— Не я, кружится голова, да и тошнит слегка.

— И от чего же так могло у хлопотушки у тебя случиться?

— Быть может, сам ты виноват, опять, наверное, дитя у нас родится, — со смехом молвила старушка, убегая.

— Прости, мой брат, — винился младший брат смущённо перед старшим, — не знает цену мудрости, всегда весёлою она была и в старости вот веселушкою осталась.

Задумчивым мудрец всё дольше оставался. Задумчивость его шум детских голосов прервал. Услышал их мудрец, сказал:

— Великую познать стремиться мудрость должен каждый человек. Как воспитать детей счастливыми и справедливыми.

— Поведай, мудрый брат, я жажду счастливыми своих детей и внуков сделать, ты видишь: вот вошли они, шумливые мои внучата.

Два мальчика не старше шести лет и девочка лет четырёх в дверях стояли и спорили между собой. Угомонить пытаясь ребятню, брат младший торопливо им сказал:

— Быстрей мне говорите, что у вас стряслось, шумливые, и не мешайте нам беседой заниматься.

— Ой, — меньший мальчик восклицал, — два дедушки из одного случились. Где наш, а где не наш, как разобрать?

— Так вот же наш дедулечка сидит, разве неясно? 

И к младшему из братьев малышка внучка подбежала, к ноге щекой прижалась, за бороду трепала и щебетала: 

— Дедулечка, дедулечка, к тебе спешила я одна, чтоб показать, как танцевать я научилась, а братья сами за мною увязались. Один с тобою хочет рисовать, он, видишь, досточку и мел принёс. Второй свирель несёт и дудочку, он хочет, чтобы ты ему на дудочке и на свирели поиграл. Дедулечка, дедулечка, но я ведь первая к тебе идти решила. Ты всем им так скажи. Отправь, дедулечка, их восвояси.

— Нет, первым я шёл рисовать, со мною брат уже потом решил идти, чтоб на свирели поиграть, — заметил внук с куском досочки тонкой.

— Вас два дедулечки, вы рассудите, — внучка щебетала, — кто первым шёл из нас? Так рассудите, чтоб я первою была, а то заплачу горько от обиды.

С улыбкою и грустью на внучат смотрел мудрец. Ответ готовя мудрый, напрягал на лбу морщинки, но ничего не говорил. Засуетился младший брат, не дал продлиться паузе возникшей и быстро взял из детских рук свирель и, не задумавшись, сказал:

— Предмета нет для спора вообще у вас. Танцуй, красавица моя и попрыгушка, я подыграю танцу на свирели. На дудочке поможет мне играть мой милый музыкант. А ты, художник, нарисуй, что звуки музыки рисуют, и как танцует танец балерина, нарисуй. А ну-ка, быстро разом все за дело. 

Брат младший на свирели мелодию весёлой и прекрасной выводил, и внуки увлечённо все одновременно вторили ему, своё любимое изображая. На дудочке старался не отстать в мелодии великий, в будущем известный музыкант. Как балерина, прыгала малышка, вся раскрасневшись, радостно изображала танец свой. Художник будущий картину радостную рисовал.

Мудрец молчал. Мудрец познал... Когда окончилось веселье, встал он и молвил:

— Ты помнишь, брат мой младший, зубило старое отца и молоток, мне дай их, я главный свой урок на камне вырубить хочу. Сейчас уйду. Наверно, не вернусь. Меня не останавливай, не жди.

Ушёл брат старший. Седой мудрец с учениками к камню подошёл, тропа тот камень огибала. Тропа, что странников за мудростью звала в края далёкие от дома своего. День проходил, ночь наступала, седой мудрец стучал, рубил на камне надпись. Когда закончил обессиленный седой старик, его ученики на камне прочитали надпись:

«Что ищешь, странник, — всё с собой несёшь, и не находишь нового, теряешь с каждым шагом».

Из книги Владимира Мегре, «Сотворение»